Ульяна Соболева - Пусть меня осудят...[СИ]
- Как ты? Мне мама твоя сказала только сегодня. Я сразу из командировки вернулся.
Он избегал смотреть мне в глаза. Боже как же он несчастен. Какое затравленное выражение лица. Поседел, осунулся. Надеюсь, свекровь хорошо его кормит. Привычка. Какая же это въедливая вещь, мне по прежнему не дает покоя - обедал ли он сегодня? Но это чувство я, наверное, испытывала бы по отношению к родному брату или очень близкому другу.
- Я в порядке. Давление низкое, гемоглобин упал вот и стало плохо. А так я вполне здорова. Послезавтра меня уже выпишут. Ванечку можешь забрать в субботу, а то я его три дня уже не видела?
Сергей кивнул, потом вдруг взял меня за руку и крепко ее сжал
- Ксана…я так скучаю…я с ума схожу без тебя. Милая моя…любимая. Возвращайся домой. Я ремонт сделал. Все как ты хотела. Ксанааа.
Я закусила губу. Только не это. Не сейчас, пожалуйста, не сегодня и не завтра…Я не хочу этого разговора, я не хочу снова делать ему больно.
- Сережа, я не могу. Давай мы потом об этом поговорим.
- Почему потом? Когда потом? Я терпеливо ждал. Я не звонил, я давал тебе время. Пожалуйста, поговори со мной. Ваня будет счастлив, если мы все снова будем вместе.
Выставил тяжелую артиллерию, идет ва-банк и бьет по самому чувствительному. Хотя, конечно он прав.
- Сережа, мы не с Ванечкой развелись, а друг с другом. Ваня видит нас обоих гораздо чаще, чем когда мы были женаты. Ты с ним каждые выходные. Он привыкнет. Я не вернусь домой, делай с квартирой все что хочешь. Можешь ее продать.
Его лицо исказилось как от боли, он даже поморщился.
- Ксан, как же так а? Почему? Я на все готов ради тебя, я работу поменяю, я все сделаю, так как ты захочешь. Вернись ко мне, пожалуйста.
Я отвернулась к окну.
- Я беременна. На пятом месяце. От Руслана. Я не собираюсь делать аборт, я люблю и хочу этого ребенка.
Теперь я резко повернулась и посмотрела Сергею в глаза. Он побледнел, сцепил пальцы. Какое-то время мы оба молчали. А потом он снова взял мою руку в свою.
- Ну и что. Пусть. Мне все равно. Ты хотела еще одного ребенка и я тоже. Для меня он будет родным…
- Она. Это девочка.
Тихо сказала я.
- Чудесно, девочка. Я буду ее любить, ведь это твоя дочь.
- Это дочь Руслана и не ты и не я никогда этого не забудем. Ты не сможешь ее полюбить. Не обманывай ни меня, ни себя. И она будет знать кто ее настоящий отец.
Я не вернусь к тебе, Сергей. Потому что я никогда, слышишь, никогда не смогу его забыть!
Сергей вдруг резко выпустил мою руку
- Он мертв, Ксана! Его больше нет, а он все еще стоит между нами! – Закричал муж и вскочил со стула, опрокинул его на пол.
а я тяжело вздохнула и так же тихо добавила:
- Это не он стоял между нами с тобой, это ты стоял между мной и им. Ты очень хороший человек, Сергей, ты чудесный отец, прекрасный муж и друг. Но я не люблю тебя. Прости. Если сможешь. И еще – для меня он не мертв. Можешь считать меня сумасшедшей.
Сергей ушел, а я осторожно поставила на место стул и взялась за ужин.
21 ГЛАВА.
Мама отнеслась к известию о моей беременности очень спокойно. Конечно, она не вопила от радости, но и не упрекнула, не сказала ничего лишнего. Только добавила, что она об этом подозревала и все. Единственное, чему она да радовалась - это изменению моего состояния, я немного ожила. Я стала кушать, много гулять с Ваней, взяла себе работу на дом. С виду казалось, что я вернулась к нормальной жизни. Точнее, да, я к ней вернулась, в какой-то мере. Сережа больше не звонил мне, только маме и Ване. И я радовалась этой передышке, этой возможности не чувствовать свою вину, стыд и жалось к нему. Оказывается, жалеть кого-то это болезненно неприятно. Я записалась на учет в женскую консультацию, конечно ,там на меня смотрели как на ненормальную. Почти тридцать шесть, разведенка и радуется второму ребенку. Наверное, более сумасшедшей беременной они еще не встречали, я дотошно выспрашивала врачей обо всем, я следила за своим весом и правильно питалась, мне даже удалось набрать пару килограммов. У меня были хорошие анализы и все диву давались, как в моем возрасте беременность протекает без патологий. Только по ночам ко мне снова приходила тоска, она выворачивала меня наизнанку, она выматывала, раздирала на части. Иногда я просто лежала и смотрела в темноту. Почему он мне не снится? Почему я никогда не чувствую его рядом?
Говорят, что со временем лица мертвых любимых стираются из памяти становятся смазанными, неясными, но это не про меня. Я видела Руслана перед глазами так четко, что можно было мои воспоминания сфотографировать. Как он улыбался, как злился, как смотрел на меня с дикой страстью. У меня не было ни одного снимка. Ни одного видео на память, но оказывается я и так хорошо его помнила, словно только вчера шла по улице, а он ехал следом на своем мерседесе и рассказывал как чудесно дышать свежим воздухом в мое загазованном районе. Я даже помнила нашу первую встречу. Теперь-то я знала, что тогда его порезали ножом, вне всяких сомнений. Никогда не забуду тот самый первый раз. Как он смотрел на меня, а я покраснела словно первоклассница. Как клеила ему на щеку пластырь, а он держал меня за талию и по моему телу прошел самый мощный электрический разряд. За то короткое время, что мы были вместе, я прожила целую жизнь. Она играла самыми яркими красками, самыми насыщенными цветами радуги. Я не о чем не жалела. Если все вернуть обратно, я бы снова вошла в то самое метро. Только все было бы иначе.
Иногда мне звонил Серый, и мы вместе ехали в какое-нибудь тихое кафе и говорили о Руслане. Он скучал и я тоже. Мы поддерживали друг друга каждый своей тоской и болью. Несколько раз звонил отец Руслана, но я не хотела с ним разговаривать. Не хотела, чтобы он знал о моей беременности и претендовал на мою дочку. Я даже подумывала переехать вместе с мамой на Север, подальше от этого города. Нужно только сначала подыскать себе там работу и договориться с Сергеем насчет Ванечки.
Несмотря на то, что на мой счет в банке регулярно переводилась огромная сумма денег – я их не трогала. Это чужие деньги, заработанные на крови, грязные. Нам такие деньги не нужны. Я сама заработаю, нам хватит, да и Сережка платил алименты всегда во время. Ни чьи подачки мне не нужны. Тем более от Царева старшего. Только я напрасно обольщалась. Царев приехал ко мне сам, через месяц после того как я выписалась больницы. Когда я распахнула дверь, он поздоровался, а у меня внутри все похолодело, я поняла, что он все знает. Потому что Царев пристально посмотрел на мой живот, и я инстинктивно прикрыла его руками. Беременность все еще можно было скрыть, и я скрывала, когда выходила на улицу, но дома кого мне было бояться или стесняться? Мой скромный халатик не только не прятал беременность, а даже подчеркивал завышенной талией.
